После неудачной шутки про Гитлера и евреев, сказанной в 2011 году во время Каннского фестиваля, Ларс фон Триер на время пропал с радаров западных журналистов. Знаменитый 58-летний режиссер взял паузу и долгое время не общался с прессой. Исключение создатель таких фильмов, как «Меланхолия» и «Нимфоманка» сделал на днях для британской газеты
The Guardian >>>
Автор культовых фильмов заявил, что снова начал пить, несмотря на то, что последние полгода посещал встречи анонимных алкоголиков. Режиссер признался, что алкоголь помогает ему справиться с волнением. По рассказам режиссера сценарий к фильму «Догвиль» он написал всего за двенадцать дней, находясь в состоянии сильнейшего наркотического опьянения.
Каково вам было в группе анонимных алкоголиков?Каждый день в течение полугода я ходил на встречи анонимных алкоголиков. Мы поддерживали друг друга, чтобы сохранять трезвость. Эти люди стали моей семьей. Я прилагал все возможные усилия, чтобы оставаться трезвым, — сейчас же я снова начал пить понемногу — так, что теперь могу работать. Когда вы снимаете фильм — это тяжелая работа. Поэтому вы склонны к тому, чтобы пить как можно больше.
То есть алкоголь — это короткий путь к вашей креативности?Я принимал другие наркотики, которые мне помогали. Но алкоголь лучше помогает в преодолении некоторого волнения.
Откуда возникает это волнение?У меня есть такая теория: ученые говорят, что 80% нашей умственной работы направлено на сдерживание чувств. То есть у нас есть фильтры для блокировки ненужной информации. Если вы чувствительный, это означает, что эти фильтры немного барахлят. По крайней мере это я вижу в группе анонимных алкоголиков. Восприимчивость заставляет вас все время переживать.
Каков же ваш метод управления с волнением?Необходимо заключить с ним мир. Это теория хорошая, но очень трудная. Я размышляю также. Когда вы снимаете — нет времени, чтобы сделать что-то для себя, поэтому приходится пить хотя бы для того, чтобы быть в состоянии добраться на площадку утром. Помню я делал это во время съемок «Танцующая в темноте» с Бьорк, я кричал. Это была своего рода борьба. Бьорк была такой сумасшедшей, что ей каждый раз хотелось убежать. Мне приходилось идти за ней и уговаривать ее вернуться. Поймите, она была одной из лучших актрис, с которыми я работал.
Психиатрическая терапия вам помогла?Сейчас я принимаю много лекарств. Иногда мой психиатр говорит, что их даже слишком много. Но на данный момент мне лучше.
Ощущение, будто в каждом вашем фильме вы против чего-то протестуете, так ли это? Мятеж — часть моей семьи. Естественно я всему бросаю вызов, чтобы понять можно ли из этого извлечь пользу для моих фильмов.
Люди, живущие в таком обществе как Дания, должны ли бороться против бедности или диктатуры?Вот именно — я живу там, где могу бунтовать. Как вы сказали, мы живем относительно комфортными жизнями, хотя даже у нас случались террористические акты, которые не происходили прежде. Благодаря этому я могу сделать такой фильм, который будет отличаться от того, что привыкли видеть люди, и это будет действительно важным.
Каково ваше мнение о подобных террористических актах? Возможно, некоторые шутки действительно должны быть запрещены?Некоторые, кажется, даже поощряют людей на то, чтобы они рисовали все, что им вздумается. Они рассматривают это, как свободу слова, что не всегда имеет место быть в реальности. В Дании тоже есть экстремистские «правые» люди, которые хотели бы разозлить и оскорбить мусульман. С точки зрения политики у нас ситуация несколько другая, нежели во Франции, Шарли Эбдо все-таки — газета противоположных взглядов.
Какой ваш фильм для вас является неким заявлением? Не боялись ли вы, что зритель поймет его превратно?Давным-давно я сказал, что равнодушен к тому, как используются мои фильмы и в каких целях. Единственное, что для меня важно — это понимание того, что есть различные версии моего последнего фильма («Нимфоманка»), и важно знать какой из них — моя режиссерская версия.
Почему в ваших фильмах так важен пол?Я родился и вырос в нудистской семье. Мы смогли сделать наш фильм настолько реальным благодаря элементам порно и компьютерной графике.
Создание «дискомфорта» является фундаментальной частью вашей креативности?На пути к созданию «Нимфоманки» я много читал. Я прочитал все произведения Достоевского. Сейчас я читаю «Анну Каренину» и «Войну и мир» Льва Толстого, которого я чрезвычайно люблю. Многие вещи, которые писатели используют в книгах — фантастические; я пытаюсь увидеть, смогу ли перевести их на свои фильмы.
Почему все ваши главные герои — женщины? Вы думаете, что находитесь в большей степени в контакте с вашей женской стороной?Возможно. Было бы чрезвычайно трудно передать те же самые вещи мужчине, его герою. Кроме того, я всегда был великим поклонником Карла Дрейера, а у него женщины всегда были исполнительницами главных ролей в его фильмах.
Направление в кино «Догма 95» (умозаключение Триера, что техника и стилистика менее важны и интересны зрителям, чем сюжет и персонажи - прим. ред.) все еще существует?Не думаю, что сейчас еще ведется работа, основанная на тех правилах. Мы тоже долго обсуждали с коллективом возможно ли продолжать такую работы. Но закончилось все тем, что приходилось покупать очень дешевые фильмы, хотя не стремились к тому, чтобы превратиться в дешевку. Мы всего лишь хотели создать пространство для наших актеров, где они смогли бы лучше выполнять свою работу.
Какова причина того, что прелюдия «Тристан и Изольда» Вагнера сопровождает весь фильм «Меланхолия»?После того как я посмотрел фильмы Стенли Кубрика, я также попытался использовать музыкальную тему в моих последних двух фильмах. 15 лет назад я работал на фестивале музыки Вагнера в Байройте. Несколько лет назад я сказал себе: если когда-нибудь соберусь сделать оперу, то она обязательно должна быть похожа на «Кольцо» в Байройте. И до сих пор эта идея звучит так заманчиво!
Тема: Ларс фон Триер (Прочитано 859 раз)
